Сказка среди бела дня - Страница 5

Старичок просиял. Уголёк из трубки Кощея Бессмертного и неразменную копейку он узнал с полувзгляда. Но над старинной сургучной печатью с выпуклыми буквами задумался. Вертя её между пальцев, он прочёл: «Волшебная к-iя. Столъ п. времени».

- Ах, волшебная канцелярия! Стол потерянного времени!.. - вспомнил он. - Хм, попробовать, что ли…

Подойдя к бабам, старичок огляделся - никого не было. Только два воробья прыгали на школьной крыше. Да невдалеке за огородами синел лес.

Убедившись, чти никто не смотрит, старичок быстро втиснул самой толстой бабе монету - туда, где должно быть сердце.

- Ты будешь душа продажная! - прошептал он.

Баба взглянула на него тусклыми картофельными глазами и кивнула.

- А ты будешь душа бумажная! - сказал старичок и сунул второй бабе вместо сердца обрывок старинного заявления с сургучной печатью.

Бумажная душа тоже кивнула. Старичок задумался.

- А ты будешь чёрная душа!

Он воткнул в грудь третьей бабе уголёк. И эта баба кивнула.

Старичок отступил на несколько шагов и поманил баб.

Они подошли к нему и склонили головы. Старичок вздохнул:

- Ну и рожи!

- Что? - спросили бабы.

- Ничего, - сказал старичок. - Вот что, бабы. Надо остановить время!

- Приказывай! - хором сказали бабы. - И мы его остановим!

Старый год повернулся к школе:

- Там от меня прячут девочку. Её зовут Лёля. В её сердце - часы. Волшебные…

Бабы тупо глядели картофельными глазами, и старичок усомнился: понимают ли они, что он говорит.

- Знаете ли вы, что такое волшебство? - подозрительно спросил он.

- Неужели нет?! - сказала Продажная душа.

- Так вот, - продолжал старичок, - если эта девочка с волшебными часами в сердце поглядит на испорченные часы, они пойдут, даже нарисованные пойдут! А если остановить её сердце, остановятся все часы в мире. И тогда время остановится!

- Ясно, - сказали бабы. - Надо остановить её сердце.

Распахнулась дверь Митиной избы.

- Тшш… - прошипел старичок.

Бабы окаменели, а Старый год сделал вид, будто внимательно читает на деревянном столбе объявление о том, что продаётся коза.

В дверях появилась мать Мити с кастрюлей. Она выплеснула горячую воду, снег сразу стал рыжим, и пошёл пар. Подозрительно поглядев на старичка, мать Мити скрылась и захлопнула дверь.

Бабы тотчас же ожили.

- Так о чём мы говорили? - спросил старичок.

- О том, как умертвить сердце девочки, - напомнили бабы.

- Легче всего умертвить сердце с помощью денег, - гнусаво сказала Продажная душа.

Старичок поморщился.

- Нет, - сказала Бумажная душа. - Сердце удобнее всего остановить с помощью волшебных чернил.

Чёрная душа мрачно усмехнулась и промолчала.

- А ты что скажешь, Чёрная душа? - спросил старичок.

- Это всё не наверняка, - снисходительно сказала Чёрная душа. - Ложь убивает сердце наповал!

- Нехорошие вы бабы, - вздохнул старичок. - Но без вас не обойтись… Главное, я уже совсем собрался уходить, как и все до меня, и вдруг этот мальчишка меня надоумил… И мне так захотелось остаться…

Старичок мучился, вздыхал. Наконец мрачно махнул рукой: «Действуйте!» - и пошёл к дороге.

Бумажная душа его окликнула:

- Начальник! А по какому адресу прикажете доставить вам сердце?

Старичок сказал:

- Мой адрес: город Ярославль, башня Знаменских ворот.

Из-за угла дома вылетела «Победа» с шахматными полосами по бокам и зелёным огоньком.

Бабы замерли. Старичок поднял руку. Машина остановилась.

Старичок сел рядом с шофёром, сказал:

- В Ярославль!

Машина умчалась, и за нею пошла снежная позёмка. А бабы двинулись к школе.

- Девочки, - остановилась Чёрная душа. - Вы тут постойте, пока я пойду выманю Лёлю.

- Почему ты?! - подняли крик бабы.

- Давайте считаться, девочки!

Снежные бабы встали в кружок. И Продажная душа начала бойко, тыча пальцем в грудь по очереди:

- Аты-баты, шли сол-даты. Аты-баты, на базар. Аты-баты, что ку-пили? Аты-баты, само-вар. Аты-баты, сколько да-ли? Аты-баты, три рубля!

На слоге «ля» она попала в грудь себе:

- Мне идти!

И помчалась к школе, откуда доносились весёлые голоса.

6

Ёлка стояла нарядная, с мохнатыми ветками, покачивающимися под тяжестью игрушек и фонариков. Дядя Вася, всё ещё стоя на стремянке, развешивал гирлянды разноцветных лампочек. Митя бросал на ёлку золотой дождь. Лёля смотрела как зачарованная.

И вдруг под её взглядом часы из серебряной бумаги, висевшие на ниточке, пошли, затикали и свалились, повиснув вверх ногами. Никто этого не заметил. А если бы даже кто и заметил - ну, хоть Сашка Тимошкин, всё равно он сказал бы что-нибудь такое, от чего всем стало бы смешно и оказалось бы, что чудес нет.

Митя отбежал к окошку полюбоваться ёлкой издали, прищурился…

Раздался тихий стук в окно. Кто это? Прижавшись лбом к стеклу, Митя увидел какую-то тень. Она сделала ему знак и скрылась.

Набросив на плечи шубейку и крикнув Лёле: «Я сейчас», Митя выбежал из школы, выскочил на крыльцо и остолбенел: перед ним на нижней ступеньке стояла снежная баба. Она вытирала ледяные ноги о железку.